Неточные совпадения
Сохранение пропорциональностей частей
тела также не маловажно, ибо гармония есть первейший закон природы. Многие градоначальники обладают длинными руками, и за это со временем отрешаются от должностей; многие отличаются особливым развитием иных оконечностей или же уродливою их малостью, и от того
кажутся смешными или зазорными. Сего всемерно избегать надлежит, ибо ничто так не подрывает власть, как некоторая выдающаяся или заметная для всех гнусность.
Собакевич слушал все по-прежнему, нагнувши голову, и хоть бы что-нибудь похожее на выражение
показалось на лице его.
Казалось, в этом
теле совсем не было души, или она у него была, но вовсе не там, где следует, а, как у бессмертного кощея, где-то за горами и закрыта такою толстою скорлупою, что все, что ни ворочалось на дне ее, не производило решительно никакого потрясения на поверхности.
— Но позвольте, — сказал наконец Чичиков, изумленный таким обильным наводнением речей, которым,
казалось, и конца не было, — зачем вы исчисляете все их качества, ведь в них толку теперь нет никакого, ведь это всё народ мертвый. Мертвым
телом хоть забор подпирай, говорит пословица.
Я с участием посмотрел на бедняжку, который, лежа на полу и спрятав лицо в лексиконах, плакал так, что,
казалось, еще немного, и он умрет от конвульсий, которые дергали все его
тело.
Казалось, слышно было, как деревья шипели, обвиваясь дымом, и когда выскакивал огонь, он вдруг освещал фосфорическим, лилово-огненным светом спелые гроздия слив или обращал в червонное золото там и там желтевшие груши, и тут же среди их чернело висевшее на стене здания или на древесном суку
тело бедного жида или монаха, погибавшее вместе с строением в огне.
Она скоро заметила, что нет сонливости; сознание было ясно, как в разгаре дня, даже тьма
казалась искусственной,
тело, как и сознание, чувствовалось легким, дневным.
Тень листвы подобралась ближе к стволам, а Грэй все еще сидел в той же малоудобной позе. Все спало на девушке: спали темные волосы, спало платье и складки платья; даже трава поблизости ее
тела,
казалось, задремала в силу сочувствия. Когда впечатление стало полным, Грэй вошел в его теплую подмывающую волну и уплыл с ней. Давно уже Летика кричал: «Капитан, где вы?» — но капитан не слышал его.
С новым, странным, почти болезненным, чувством всматривался он в это бледное, худое и неправильное угловатое личико, в эти кроткие голубые глаза, могущие сверкать таким огнем, таким суровым энергическим чувством, в это маленькое
тело, еще дрожавшее от негодования и гнева, и все это
казалось ему более и более странным, почти невозможным. «Юродивая! юродивая!» — твердил он про себя.
Соня в изумлении смотрела на него. Странен
показался ей этот тон; холодная дрожь прошла было по ее
телу, но чрез минуту она догадалась, что и тон и слова эти — все было напускное. Он и говорил-то с нею, глядя как-то в угол и точно избегая заглянуть ей прямо в лицо.
Логика старого злодея мне
показалась довольно убедительною. Мороз пробежал по всему моему
телу при мысли, в чьих руках я находился. Пугачев заметил мое смущение. «Ась, ваше благородие? — сказал он мне подмигивая. — Фельдмаршал мой,
кажется, говорит дело. Как ты думаешь?»
Одетая в легкое белое платье, она сама
казалась белее и легче: загар не приставал к ней, а жара, от которой она не могла уберечься, слегка румянила ее щеки да уши и, вливая тихую лень во все ее
тело, отражалась дремотною томностью в ее хорошеньких глазках.
Самгин следил, как соблазнительно изгибается в руках офицера с черной повязкой на правой щеке тонкое
тело высокой женщины с обнаженной до пояса спиной, смотрел и привычно ловил клочки мудрости человеческой. Он давно уже решил, что мудрость, схваченная непосредственно у истока ее, из уст людей, — правдивее, искренней той, которую предлагают книги и газеты. Он имел право думать, что особенно искренна мудрость пьяных, а за последнее время ему
казалось, что все люди нетрезвы.
Казалось, что
телу ее тесно не только в платье, но и в комнате.
Варавка сидел небрежно развалив
тело свое в плетеном кресле, вытянув короткие ноги, сунув руки в карманы брюк, —
казалось, что он воткнул руки в живот свой.
— Да, тяжелое время, — согласился Самгин. В номере у себя он прилег на диван, закурил и снова начал обдумывать Марину. Чувствовал он себя очень странно;
казалось, что голова наполнена теплым туманом и туман отравляет
тело слабостью, точно после горячей ванны. Марину он видел пред собой так четко, как будто она сидела в кресле у стола.
Люди судорожно извивались, точно стремясь разорвать цепь своих рук;
казалось, что с каждой секундой они кружатся все быстрее и нет предела этой быстроте; они снова исступленно кричали, создавая облачный вихрь, он расширялся и суживался, делая сумрак светлее и темней; отдельные фигуры, взвизгивая и рыча, запрокидывались назад, как бы стремясь упасть на пол вверх лицом, но вихревое вращение круга дергало, выпрямляло их, — тогда они снова включались в серое
тело, и
казалось, что оно, как смерч, вздымается вверх выше и выше.
Расхаживая по комнате с папиросой в зубах, протирая очки, Самгин стал обдумывать Марину. Движения дородного ее
тела, красивые колебания голоса, мягкий, но тяжеловатый взгляд золотистых глаз — все в ней было хорошо слажено,
казалось естественным.
Она задохнулась, видимо, не в силах выговорить какое-то слово, ее смуглое лицо покраснело и даже вспухло, на глазах
показались слезы; перекинув легкое
тело свое на колени, она шептала...
А Лютов неестественно, всем
телом, зашевелился, точно под платьем его, по спине и плечам, мыши пробежали. Самгину эта сценка
показалась противной, и в нем снова, но еще сильнее вспыхнула злость на Алину, растеклась на всех в этой тесной, неряшливой, скудно освещенной двумя огоньками свеч, комнате.
Варвара нашла, что это очень остроумно, и засмеялась, а Брагин смотрел на Самгина, смущенно улыбаясь, беспокойно раскачивая на стуле длинное
тело свое; он,
кажется, даже подмигивал и, наконец, спросил...
Она
казалась единым
телом, и, только очень сильно напрягая зрение, можно было различить чуть заметные колебания икринок; иногда над ними как будто нечто вспухало, но быстро тонуло в их вязкой густоте.
В правой руке ее гребенка, рука перекинута через ручку кресла и тихонько вздрагивает;
казалось, что и все ее
тело тихонько дрожит, только глаза неподвижно остановились на лице Лютова, клочковатые волосы его были чем-то смазаны, гладко причесаны, и лицо стало благообразнее.
Придя в себя, Клим изумлялся: как все это просто. Он лежал на постели, и его покачивало;
казалось, что
тело его сделалось более легким и сильным, хотя было насыщено приятной усталостью. Ему
показалось, что в горячем шепоте Риты, в трех последних поцелуях ее были и похвала и благодарность.
В течение пяти недель доктор Любомудров не мог с достаточной ясностью определить болезнь пациента, а пациент не мог понять, физически болен он или его свалило с ног отвращение к жизни, к людям? Он не был мнительным, но иногда ему
казалось, что в
теле его работает острая кислота, нагревая мускулы, испаряя из них жизненную силу. Тяжелый туман наполнял голову, хотелось глубокого сна, но мучила бессонница и тихое, злое кипение нервов. В памяти бессвязно возникали воспоминания о прожитом, знакомые лица, фразы.
Клим вошел в желтоватый сумрак за ширму, озабоченный только одним желанием: скрыть от Нехаевой, что она разгадана. Но он тотчас же почувствовал, что у него похолодели виски и лоб. Одеяло было натянуто на постели так гладко, что
казалось:
тела под ним нет, а только одна голова лежит на подушке и под серой полоской лба неестественно блестят глаза.
Лошадьми правил большой синещекий кучер с толстыми черными усами, рядом с ним сидел человек в костюме шотландца, бритый, с голыми икрами, со множеством золотых пуговиц на куртке, пуговицы
казались шляпками гвоздей, вбитых в его толстое
тело.
Все это
казалось на
теле его чужим и еще более оттеняло огненную рыжеватость подстриженных волос, которые над ушами торчали горизонтально и дыбились над его белым лбом.
Она будила его чувственность, как опытная женщина, жаднее, чем деловитая и механически ловкая Маргарита, яростнее, чем голодная, бессильная Нехаева. Иногда он чувствовал, что сейчас потеряет сознание и, может быть, у него остановится сердце. Был момент, когда ему
казалось, что она плачет, ее неестественно горячее
тело несколько минут вздрагивало как бы от сдержанных и беззвучных рыданий. Но он не был уверен, что это так и есть, хотя после этого она перестала настойчиво шептать в уши его...
В костюме сестры милосердия она
показалась Самгину жалостно постаревшей. Серая, худая, она все встряхивала головой, забывая, должно быть, что буйная шапка ее волос связана чепчиком, отчего голова, на длинном
теле ее,
казалась уродливо большой. Торопливо рассказав, что она едет с двумя родственниками мужа в имение его матери вывозить оттуда какие-то ценные вещи, она воскликнула...
Ездили на рослых лошадях необыкновенно большие всадники в шлемах и латах; однообразно круглые лица их
казались каменными;
тела, от головы до ног, напоминали о самоварах, а ноги были лишние для всадников.
Не дослушав его речь, Варавка захохотал, раскачивая свое огромное
тело, скрипя стулом, Вера Петровна снисходительно улыбалась, Клим смотрел на Игоря с неприятным удивлением, а Игорь стоял неподвижно, но
казалось, что он все вытягивается, растет. Подождав, когда Варавка прохохотался, он все так же звонко сказал...
Самгин сидел наклонясь, опираясь ладонями в колени, ему
казалось, что буйство мысли раскачивает его, как удары языка в медное
тело колокола.
Страшнее всего
казалась Климу одеревенелость Маракуева, он стоял так напряженно вытянувшись, как будто боялся, что если вынет руки из карманов, наклонит голову или согнет спину, то его
тело сломается, рассыплется на куски.
Цвет лица у Ильи Ильича не был ни румяный, ни смуглый, ни положительно бледный, а безразличный или
казался таким, может быть, потому, что Обломов как-то обрюзг не по летам: от недостатка ли движения или воздуха, а может быть, того и другого. Вообще же
тело его, судя по матовому, чересчур белому цвету шеи, маленьких пухлых рук, мягких плеч,
казалось слишком изнеженным для мужчины.
Что же стало с Обломовым? Где он? Где? На ближайшем кладбище под скромной урной покоится
тело его между кустов, в затишье. Ветви сирени, посаженные дружеской рукой, дремлют над могилой, да безмятежно пахнет полынь.
Кажется, сам ангел тишины охраняет сон его.
— Ах, Марья Степановна… — вскинулась всем своим тщедушным
телом замечтавшаяся Хина, когда на пороге гостиной
показалась высокая фигура самой хозяйки.
До слуха моего донесся шорох. Скоро я увидел и виновника шума — это была енотовидная собака — животное, занимающее среднее место между собаками, куницами и енотами.
Тело ее, длиною около 80 см, поддерживается короткими ногами, голова заостренная, хвост длинный, общая окраска серая с темными и белесоватыми просветами, шерсть длинная, отчего животное
кажется больше, чем есть на самом деле.
Неизвестно, досыта ли кормила вдова дочерей, но все четыре были настолько в
теле, что ничто не указывало на недостаток питания; неизвестно, в каких платьях они ходили дома, но в люди
показывались одетыми не хуже других.
Кажется, и не стар, и
телом бодр; а меч козацкий вываливается из рук, живу без дела, и сам не знаю, для чего живу.
Все это опять падало на девственную душу, как холодные снежинки на голое
тело… Убийство Иванова
казалось мне резким диссонансом. «Может быть, неправда?..» Но над всем преобладала мысль: значит, и у нас есть уже это… Что именно?.. Студенчество, умное и серьезное, «с озлобленными лицами», думающее тяжкие думы о бесправии всего народа… А при упоминании о «генералах Тимашевых и Треповых» в памяти вставал Безак.
Moжет быть, последнее несколько справедливо, потому что угловатая фигура жеребья шире раздирает
тело при своем вторжении и делает рану если не тяжеле, то болезненнее, но зато пуля и картечь, по своей круглоте, должны,
кажется, идти глубже.
Коростель немного больше перепелки объемом своего
тела, только несколько длиннее станом, но при первом взгляде
кажется гораздо ее больше; причиною тому длинная шея, длинные ноги и перья.
Присев на задние ноги, то есть сложив их на сгибе, упершись в какое-нибудь твердое основание, заяц имеет способность с такою быстротою и силою разогнуть их, что буквально бросает па воздух все свое
тело; едва обопрется он о землю передними лапками, как уже задние, далеко перепрыгнув за передние, дают опять такой же толчок, и бег зайца
кажется одною линией, вытянутою в воздухе.
Объемом
тела он немного больше обыкновенного воробья, но на вид
кажется крупнее его; все части в нем пропорциональны, и он очень строен во всех своих куличьих статях; спина, верхняя сторона крыльев, хвостик, шейка и головка серовато-коричневого цвета, с разными неопределенными крапинками или узорами, перышки же на брюшке, под хвостиком и крыльями ярко-белые.
Болотный кулик
телом не больше русского голубя, но имеет очень длинные ноги, шею и нос, отчего и
кажется довольно большою птицей.
Устройством всех частей своего
тела перепелка есть не что иное, как курица или куропатка в уменьшенном виде, только она
кажется еще складнее и миловиднее даже куропатки: вероятно, оттого, что несравненно ее меньше.
Телом песчаник побольше воробья; на ногах не высок; он щекаст, голова у него, несоразмерно
телу, велика и особенно
кажется такою от торчащих прямо перышек, представляющих нечто вроде хохолка; брюшко у него беловато, грудь и голова темно-коричневые, а шейка белая, точно он повязан белым галстучком, отчего и называется многими охотниками галстучником.
Серых больших дроздов я убил только трех в Оренбургской губернии. Они находились в стае обыкновенных больших рябинников и даже издали
казались крупнее
телом и гораздо светлее пером. Около Москвы я не встречал серых дроздов и ничего более о них не знаю.
Он
телом поменьше болотного кулика, не его ноги и шея, относительно величины, очень длинны, и красноножка с первого взгляда
покажется больше, нежели он есть в самом деле.
Крестьянин уверял меня, что таких много шатается по полям; он ошибся: я не только в эту весну, но и никогда уже таких сивок не встречал; я все называю их сивками, потому что неизвестные птички были совершенно на них похожи всем своим образованьем, кроме того, что головки их
показались мне не так велики и более соразмерны с общею величиной
тела.